Он опустил руки на колени, отодвинулся от рояля.
— Послушай, ты можешь одеть туфли? Я не могу тебя видеть в домашних тапочках — ты похожа на наседку. И голос такой же… домашний.
— Прекрати истерику! Мне неудобно петь на каблуках. Весь мир виноват, что ты сегодня не в духе. Выпей кофе.
— Нет, хватит. Устал. Не слышу ничего, не вижу смысла…
— У нас завтра концерт! Ты не забыл?
— Хочу слушать не музыку, а тишину. Прости.
— А может быть ты влюбился? В твоем возрасте это бывает. Ничего страшного в этом нет. Я пойму.
— Что ты несешь? Неужели в этом мире нет ничего, кроме пошлятины? Пойми, я не могу играть и чувствовать твои тапочки.
— Хорошо. Я понимаю.
Она вышла из комнаты в прихожую и вскоре вернулась в туфлях на высоком каблуке.
— Так лучше?.. Продолжим.
Он взял аккорд. Второй… Но потом с силой захлопнул крышку и выскочил из-за рояля.
— Неужели ты ничего не видишь? Совсем ничего?!
— А что еще я должна видеть по твоему? У тебя обычный нервный срыв. Для человека творческой профессии — дело обычное. Надо поехать на дачу, отдохнуть, выспаться…
— Гильотина! Мне нужна гильотина, а не дача!
Она, щелкая каблучками по паркету, выбежала на кухню. Вернулась с рюмкой коньяка.
— Выпей сразу, залпом! Ну?!
Он выпил, обмяк, опустился на банкетку у рояля.
— Мы никогда не вылезем из этого болота! Никогда! Я буду бренчать до самой смерти, а ты будешь кудахтать рядом, в своих юродских розовых тапочках.
Она опустилась на ковер, положила голову на его колени. В глазах стояли слезы.
— Милый, но почему так? Мы же еще так молоды, так любим искусство…
— А вдохновение?! Где оно?! Это же имитация! Примитив!.. Да, нынешняя публика пустоты не чувствует, она простит тебе и прохладный сквознячок. Может быть, завтра половина зала вообще не услышит твой голос — опять уставятся на твою фигуру. На грудь. На бедра. А ты… Ты будешь петь и улыбаться!.. Ты будешь счастлива! В вакууме!!
Она засмеялась. Подняла пальцем его колючий подбородок и поцеловала в губы.
— Солнышко, как сильно я тебя люблю!
Она принесла из прихожей тапочки, распахнула окно и с размаху швырнула их вниз.
— Я пою только для тебя. И улыбаюсь от того, что ты сидишь рядом, за своим нелепым, грустным черным роялем…
21 мая 2019 г.