Проголодавшись после освежающей прогулки по портовой набережной, мы зашли в кафе — стеклянный павильон с витиеватой надписью «Империя», сиявшей над входом. Внутри никого не было, в зале темно. За барной стойкой, в уголке, тихо бормотал переносной телевизор. Сквозь щели между оконных штор — как в калейдоскопе — огни судов.
— Как хорошо! Никто наши коды не проверяет! — шепнула она возле моего уха, слегка прикоснувшись к нему губами. Я поймал их ненадолго, а потом возразил также тихо:
— Можно подумать, что они у нас есть…
Ее губы вернулись к моим, а через несколько прекрасных мгновений, она продолжила мою мысль:
— И вряд-ли когда-нибудь будут…
За стойкой появился бармен.
— Сегодня переучет, закрыто!
Он окинул мою спутницу взглядом, и его голос стал гораздо теплее:
— Но ради прекрасного общества…
Мне показалось, что он ей слегка поклонился.
— Выпьете что-нибудь? Из закусок, к сожалению, могу предложить только холодные.
— Сухого шампанского, пожалуйста, и… — начал я и задумался.
— Фрукты! Ананас и персики! — подхватила она. — У вас найдутся?
— Разумеется! Один момент.
Бармен нырнул за шторку. Мы сели у стойки.
Телевизор защелкал выстрелами, заурчал танками, зарокотал вертолетами…. Звуки войны перекрывались истерическим женским монологом…
— Что там? Ни черта не разобрать.
— Новости повторяют. Утром посмотрел: опять кремлевских чертей от Киева отбросили, в третий раз.
— Как же я ненавижу «колорадов»! Когда их передавят?.. Голова разболелась.
— Может аспирину? — спросил ее бармен, водружая на стойку вазу с фруктами.
— Уж лучше гильотину.
Она опустила голову на руки.
— Я слишком устала… бесконечно устала.
— А вот в этом средстве я сомневаюсь.
Он открывал шампанское. Его тон и выражение лица показались мне чересчур серьезными для такого момента.
— Эксперты убеждают по телеку, что это совершенно безболезненно! — вставил я, пытаясь пошутить.
Но он не улыбнулся — вдруг стал выглядеть гораздо старше, на лице отразилась печаль.
— Пропаганда. Такое «шоу» потрясает сильнее, чем расстрел. Мне попадались в Рунете фото казненных «иноагентов»: на их головах и туловищах мало что осталось от шей. Как будто гильотины не рассекали их, а вырывали куски. Говорят, чекисты ленятся точить ножи, из-за этого казнь приходится повторять снова и снова… Упорный русский характер!
— Не стоит, зайка, подставлять шейку! Такую соблазнительную…
Я наклонился к ней, откинул роскошные волосы, пронизанные балтийским ветром и речной свежестью, чтобы поцеловать...
— Прекрати кривляться!.. Не думала, что ты можешь оказаться скотом!
Она хлестанула меня ладонью по щеке и выпорхнула из кафе.
На набережной ее не оказалось. Вместо пламени тропического леса, облаченного в нежнейшую плоть, два красных огонька тлели на шоссе — уменьшались, пока не растворились в белой ночи.
Поначалу я был зол на нее: как она могла сделать такие выводы из неудачной шутки! Мало ли что можно сморозить, когда кружит голову красотой!.. Но чем ближе я подъезжал к своему дому, тем глубже чувствовал свое одиночество. Возле подъезда, я размяк окончательно: захотел ей позвонить, объясниться… И только тогда — какой же я все-таки идиот! — вспомнил, что оставил смартфон на стойке, в кафе.
Пришлось вернуться.
Однако там, где раньше сияла вывеской «Империя», дымилась груда обгоревших обломков. Пожарные уже сворачивали шланги. Повсюду лужи, запах гари, ощущение близкой смерти.
Неподалеку двое велосипедистов. Я — к ним:
— Что случилось? Газ взорвался?
— Ракету захерачили! Сначала полицейский беспилотник над Невой шнырял, а потом здесь рвануло.
— Хозяин кабака ментам бабла не занес, вот что случилось! — подмигнул другой.
Рядом с нами остановилась оплывшая жиром пенсионерка с вертлявой собачкой на рулетке. Известила нас торжествующе:
— Телек утром сказал: теперь, по царскому указу, иноагентов и нацпредателей перестанут на гильотины таскать — будут без суда мочить, где поймают. И слава богу!
28 ноября 2021 г.