— Отхлынь, Маня — на фронт еду! — гаркнул я в ухо своей бабке, да локтем ее в бок, чтобы у косяка не терлась — не пройти не проехать! — Сперва в военторг зайти надо — за каской да броником. Пусть мои «гробовые» денежки родине послужат!
— Куда ж ты попрешься с косоглазием, Сеня? Ты же Баскова от Газманова отличить не можешь!
— А на хрена их отличать? Их там все равно не будет, в окопе-то! Пусть и дальше в телевизоре воюют! Какой от них толк на фронте?
— От тебя там толку много будет! Хромой и руки трясутся…
— А я буду нашим пацанам снаряды подносить! Еще на губной гармошке играю…
— Ой, завалят тебя, дед, в первом же бою! От ковида чуть не помер, так пристрелят теперь…
— Вот чтоб того не было, надо мне сперва в военторг попасть. А ну пусти, стерва!
Когда моя очередь к армейскому автобусу подошла, дядька у входа спросил:
— Как фамилия, дедуля?
— Неразборчиво.
— Как-как?
— Пжсфмхрский! Неразборчиво, говорю…
— Понятно! Вместо Иванова поедешь! Еврей ты — не еврей, родине безразлично, кто ей почетный долг отдаст. Проходи!
Подружились мы все в автобусе сразу — водочки у всех припасено было достаточно. Едем — песни поем, в Тик-Ток выкладываем. За окошками солнце щерится, ни облачка в небе. А на заднем сиденье пара голубков целуется! Романтика!
Вдруг, в животе режет. Прихватило так, что слезы из глаз. Видать курочка в фольге подвела… Надо было с запивоном бухать… Ой! Ай! Не могу терпеть больше!
Кричу:
— Открой дверь уважаемый, не то салон загажу! Днище у меня пробило, сейчас зафонтанирую!
— А ты в сапог давай! Или хохлы жопу отстрелят!
Все в хохот. Но из автобуса выпустили.
Сижу в канаве, штаны, естественно, спущены, а в голове все о мирной жизни крутится, например: кому мне свой броник втюхать, после войны? небось, на каждом углу будут отдавать за копейки…
И тут перед моим носом птица зависла глазастая, с четырьмя пропеллерами и двумя бомбами. Я поначалу растерялся: думаю, всё, отвоевался — прогонят из армии за нарушение дисциплины… А потом делаю лицо патриотическое: угрюмо брови к носу, а углы губ книзу. Поправляю под каской седой чуб. Достаю из сапога лихую гармошку, и давай зажигать!
Чего только не спел! Всего Кобзона вспомнил, всего Расторгуева, Киркорова… Когда дошел до казачьих песен Розенбаума, темнеть стало. Я в камеру поклонился, штаны натянув, и — к автобусу. А его и след простыл! Вместе с моим броником укатили.
Говорят, над моим бесштанным концертом потом вся Украина уссывалась. Но я ж для своих старался! Вот вам крест святой!
7 октября 2022 г.