Он стоял на крыше и вглядывался на дорогу, в асфальт, в частые морщинки на задубевшей слоновьей коже, сжатой в тисках поребрика; из трещины на него смотрел оранжевый глазок одуванчика…
Весна. Полдень. Теплынь. Но зима, что мела внутри, намертво приморозила его взгляд к асфальту.
В понедельник его пригласил «на беседу» ректор, а во вторник она удалила его из «друзей» и внесла его номер в черный список. Разве что-то смогло бы перевернуть его жизнь быстрее этих событий?
* * *
В кабинете ректора, кроме хозяина, сидело трое: двое полицейских и один в гражданском, с переломанными ушами, смахивающий на борца-вольника.
Ректор зашипел, а потом перешел на крик:
— Что же это ты вытворяешь? В то время, когда вся страна затянула пояса, устраиваешь антиправительственную агитацию! Какую-то чертову демократию проповедуешь! Рехнулся?
— Я законы не нарушаю.
— Ты все моральные законы нарушил! Ты плюнул на наших дедов, которые за тебя воевали, проливали кровь!
— Они за Сталина воевали, а не за меня!
— Не сметь! — взвизгнул ректор. — Прекратить вольнодумство!!
— Вы меня пригласили для беседы. Но почему в кабинете посторонние? Я обращусь в комитет защиты студентов.
В ответ — дружный смех.
— Да хоть к папе Римскому! Хоть в свой любимый Пентагон! Ты отчислен!
— За это вам придется ответить. Вы не имеете права…
— Вон отсюда!! В «Спортлото» еще напиши, незабудь!
Он вышел из ректорского кабинета под раскат хохота.
* * *
Она позвонила вечером, после одиннадцати.
— Как же я тебя презираю! Ненавижу!.. Зачем тебе нужны эти пикеты, эти митинги?! Перед кем ты выпендриваешься? Все же знают, что ничего изменить нельзя — здесь дно! Сволочное, вонючее, илистое дно!..
— Ты видишь только негатив…
— На мне нет розовых очков!.. Может быть, мы могли бы встречаться с тобой, когда-нибудь… Но теперь... мне стыдно за тебя! Оказалось, ты обычный городской сумасшедший. Клоун конченый.
— Все сразу изменить нельзя, ты права. Но и молчать нельзя! Надо…
— Делай, что хочешь! Кричи в мегафон! Бегай с плакатами!.. А в наших отношениях, тишина наступит прямо сейчас.
* * *
Он предполагал, что совершает ошибку. Непоправимую. Но и времени на раскаяние отпущено предостаточно: ведь внизу не асфальт — бесконечность.
Одно плавное движение вперед — и дорога, подмигнув желтым глазком одуванчика, полетела ему навстречу…
10 июня 2019 г.