Он расположился на рюкзаке, на полу, у огромного окна, выходящего на бескрайнее асфальтовое поле, залитое дождем, раздираемое вспышками молний, и неспешно рассказывал свою историю миловидной девушке, ожидавшей авиарейс в кресле нашего ряда:
«После третьего бокала пива, выпитого за мой счет, моя новая знакомая вышла из-за столика и предложила: «Если хочешь послушать как я пою караоке, пойдем со мной. Неподалеку есть недорогой ресторан с хорошей акустикой».
Ненавижу караоке, и другой бы я отказал, но у этой были волосы и глаза, как у той, которую я искал всю жизнь…
Над входом в песенный Эдем, раскинувшийся в петербургском дворике, изгибалась неожиданная, горящая кровью, строка — «Кремлевское наследие». Ноги бы мои по этим следам никогда не пошли, но ее каблучки так сладко цокали, маня за собой…
Попросили меню. Выглядело оно соответственно названию ресторана: раскрашено в рвотные цвета навечно опозоренного триколора, и открывалось худосочной двуглавой птицей, будто сплющенной лихим придорожным камнем и увенчанной за свою нелепую погибель тремя клоунскими коронами. Слабый аппетит мой, при взгляде на буклет, улетучился окончательно.
А после того как я ознакомился с названиями блюд, мне захотелось бежать. Бежать не только из этого омерзительного ресторана, но и как можно дальше от границ той кошмарной страны, где могут их подавать!
«Нефть-матушка с певчими канарейками», «Сок березовый валдайский с гречневой лапшой», «Пепел ядерный вашингтонский под грибным соусом»… и глаза мои соскочили со строчек, устремившись к моей спутнице, задорно сбросившей с себя полушубочек и отплясывавшей с микрофоном в центре ресторанного зала.
Однако музыкальное меню было еще более отвратительно, а ее голос напоминал скрежет экскаваторного ковша по сухому асфальту.
Я отказался от заказа, крикнул ей: «Уходим!», и направился к двери со спасительной табличкой «Выход».
«Я с тобой не пойду — я здесь работаю!» — заявила она, и я, нимало не удивленный этим, шагнул за дверь. (А эта подлюга настолько основательно за мной захлопнулась, что я не смог ее отворить и вернуться.)
В мизерном и душном тамбуре, распираемом густым красным светом, передо мной оказались две двери сразу; на каждой витиеватым старославянским стилем, тусклой серебрянкой, которой обычно окрашивают ограды на старых деревенских кладбищах, было выведено ее направление. На одной — «С гранатой на танк», на другой — «Грудью на амбразуру».
Я сел в простеночке между ними, охватив окаянную голову, и… проснулся!»
Рассказчик приложился ненадолго к бутылочке минералки, а потом оглядел наш обмякший ряд, дремавший в креслах напротив, и спросил вполголоса:
«Теперь-то вы понимаете, господа любезные, попутчики мои дорогие, почему я так беспокоюсь, после объявления о задержке нашего авиарейса?»
16 февраля 2023