В просторном кабинете директора торгово-развлекательного комплекса «Минин и Пожарский» даже мухе сесть было негде в этот час: от излюбленных ею окон отгоняли притулившиеся на подоконниках участники собрания, которым вдруг не хватило стульев.
Директор, лысеющий полноватый бородач в синем костюме, красной сорочке и белом галстуке, взволнованно начал:
— Уважаемые господа! Друзья! Мы здесь собрались, чтобы поддержать нашего любимого президента, как говорится, в экстренном порядке…
Но голос его внезапно дрогнул и осекся. Он глубоко и обстоятельно откашлялся, глотнул воды из стаканчика, поднесенного секретаршей, быстро вернулся в прежнюю колею и даже раздухарился:
— К слову сказать, народное движение «Путинские бабушки» выложило на вражеском Ютубе уже семь своих свежих роликов в его поддержку. И миллионы просмотров, господа! Миллионы, мать их в дивизию!.. А мы что — хуже полоумных старух?!
— Мы даже один ролик состряпать не успеем! — возразил кто-то со стороны подоконника. — Сценарий нужен, репетиции, съемки, монтаж, то да сё… месяц проваландаемся, не меньше! А к тому времени вся эта движуха будет нужна, как мертвому припарка!
Муха пролетела мимо носа директора и попыталась сесть на лацкан его пиджака, но тут же была согнана его гневным взглядом… или трепетной рукой бдительной секретарши?
— Господа, вносите ваши предложения! — он прибавил металла в голосе. — Нашему комплексу спустили сверху срочную разнарядку на политический активизм. Как-никак вы наши многолетние арендаторы, и не должны оставаться в стороне! В противном случае, мы будем расторгать с вами договоры. В конце-концов, господа, вы русские патриоты или где?!
— Таки да, мы патриоты! Но успеем сделать только плакат над главным входом, — отозвался кто-то со стула в глубине кабинета. — На нем разместим девиз движения, его символ…
— Конечно-конечно, нам нужен свой девиз, господа! — подхватил директор. — Некая общая идея, сплачивающая нас в эти тяжелые дни вокруг нашего великого избранника — геополитического титана и гениальнейшего стратега… — его голос опять дрогнул, чуть не пресекся, но глоток воды позволил продолжить: — вокруг этой несокрушимой скалы божественной добродетели…
— Ишь ты, раздули слона из зеленой падальницы! — проворчала ветхая уборщица, притулившаяся в темном уголке в обнимку со шваброй. — Забыли православные, что он такой же холоп, как и мы! — и трижды перекрестилась капающей половой тряпкой: — Все мы смертны, все под одним богом ходим!
Стало заметно, что она уже вдоволь вкусила, и вовсе не от святых тайн. На нее сразу же зашикали. Кто-то стал демонстративно отмахивать от своего носа перегарный смрад, подкравшийся из ее уголка. Снулое лицо охранника побагровело и стало хищным. Но директор, не любивший прилюдно спешиваться с привычного демократического «конька», поддержал уборщицу, и весьма энергично:
— Прекрасная идея, господа! Эврика!! Лучшего девиза и придумать нельзя: «Он — такой же как мы!» Как говориться, плоть от плоти простого народа… Это воодушевляет и сплачивает, не правда ли?
Секретарша загадочно улыбнулась, кивнула ему завитой пшеничной головкой и царапнула пометку в блокнотике.
— Теперь нам нужно подумать о символе нашего движения… это будет несколько сложнее… — нахмурился директор. — Нужно изобразить что-то духовно близкое, чувственное, всеми сразу же узнаваемое…
Васильковые глаза секретарши мечтательно поднялись к величавому настенному портрету и блеснули сокровенной слезой:
— Наш президент такой милый, такой родной!.. Мягкий и теплый, как… мамин мохеровый шарфик… или пуховая рукавичка сестренки!.. Сияющий, как… мельхиоровый подстаканник отца!.. Надежный и удобный… как прабабушкин валенок!..
— Ага! И скользкий, как старая калоша в навозе! — съязвила уборщица, и хотела добавить что-то поядренее, но охранник сразу же выпер ее из кабинета, басовито пригрозив полицией. Вслед за ней вырвалась на свободу вконец измучившаяся муха.
— А что, господа? Валенок — вполне скрепный символ! — признал директор. — Невозможно представить себе что-нибудь более демократичное и настолько близкое к народному духу. Все с этим согласны?
Собравшиеся в кабинете арендаторы — хозяева магазинов, кафе и прочих заведений торгового комплекса — одобрительно закивали, и облегченно загудели, выходя наружу, избавляясь от внезапной напасти, — а потом, вернувшись к своей работе, битый час пожимали плечами, разводили руками, цокали языком… и даже саркастично покашливали.
* * *
Через день, с утра пораньше, директор торгово-развлекательного комплекса «Минин и Пожарский» остановил свою машину перед вверенным ему заведением, залитым ярким весенним солнцем, чтобы полюбоваться растянутым во весь фасад свежим плакатом. На нем причудливо алел лозунг, выведенный жирным старославянским шрифтом: «Онъ — такой же какъ мы!», а чуть ниже громоздился серый богатырский валенок с распетушившимся золотым гербом на голенище.
В приоткрытое окно гелендвагена прошмыгнуло что-то безбожно жужжащее, срикошетило от зеркала вглубь салона и стало упорно биться о заднее стекло.
— Пупсичек, ты чем-то недоволен? — спросила прильнувшая к директорскому плечу секретарша, заметив легкую складочку, вдруг появившуюся между его бровей. — По-моему, вышло очень мило и очень патриотично — вполне простонародно и традиционно. Наверху это любят, и тебя высоко оценят, вот увидишь!
— Куда там! Промахнулись мы с нашим символом, Кисуля! Не по сезону нынче валенки — лето на носу!.. Наверное, надо было изобразить лапоть.
13 апреля 2025
Санкт-Петербург