«В них нет славян возвышенного
духа
И доблести нетрепетных мужей»
(А. А. Шишков, 1827)
Теплый столичный день подкатился к вечеру неспешной золотой волной, и атмосфера в кафе поднялась на долгожданную остроромантическую ноту.
— Любимая моя! Прелестная! Накануне нашей свадьбы, прими этот маленький сюрприз! — он овладел ее рукой и быстро окольцевал пальчик затейливым белым золотом, увенчанным массивно-торжествующим бриллиантом. — Пусть он станет первым залогом нашей счастливой семейной…
— Чего-чего?! — она с презрением покосилась на переливающийся нефтяной радугой благородный камень. — Ты с пальмы свалился? Забыл какой теперь век? Ну и дешевка же ты!
Посетители кафе стали настороженно приглядываться к их столику.
— Но что же подарить тебе, бесценная моя, золотой унитаз, что ли?
— Вот еще! Додумался! Золотые унитазы — это корявые понты эпохи раннего Ельцина. Теперь только в каком-нибудь сочинском захолустье остались — в сараях, у лоховатых гаишников…
Сияющие врата небес чуть приоткрылись над благословенным Тверским бульваром, и на кафешный столик, райским голубком, впорхнула пирамидка ароматного крем-брюле, окруженная ярчайшими клубничными ломтиками. Над ней, божественным куполочком, прикрывающим от житейских невзгод, нависло ажурное гнездышко, свитое из сахарных нитей. Вполне земной официант окропил его рюмкой ликера и поджег.
Пламя блеснуло в глазах жениха:
— Так же ярко пылает мое влюбленное сердце!..
Она пробила сияющее гнездышко ложечкой, настигла и подхватила мороженое.
— Давай без красивых фраз! Ведь ты уже не мальчик. Жизнь — штука более-менее материальная…
— Так какие же подарки в моде? Двухпалубные авиалайнеры?
— Нет, пока эти сувениры под санкциями. Жаль, конечно… Теперь в Москва-Сити дарят — ты не поверишь…
— Постой, дорогая! Но ведь мы будем жить не там, а у меня — в Марьиной Роще!.. Или ты уже передумала?
— Мода границ не имеет! Окей?
После освежающего глотка Montrachet, она подсела к нему поближе и предложила:
— Давай-ка, милый, мы выберем кое-что посовременнее бриллиантов!
Она сдунула беспокойную вороную прядь с его лба.
— Этим вечерком, мы поужинаем на Патриках и выпьем чего-нибудь покрепче — «обмоем» мое новое колечко, чтобы лучше носилось. Да, это традиция, и не вздумай отнекиваться!.. А завтра утречком мы похмелимся на Красной Пресне, и заодно перекусим по-человечески.
Ее зрачки сузились, бледное лицо чуть порозовело и губы растянулись в безмятежно-глянцевой улыбке.
— А после этого мы нагрянем…
Ее кисть спрыгнула со столика и вскочила на его колено изголодавшимся каракуртом.
— Нагрянем…
Ее пальцы — стремительные цепкие лапки — вскарабкались по брючине к его ширинке и жадно сжались на ней. Она облизнула припухшие губы и продолжила с придыханием:
— В супер-элитный салон на Садовом! Окей?
* * *
Как только двери салона открылись для посетителей, будущие молодожены, слегка пританцовывая, вошли в просторный зал, обилием техники напоминающий внутренность машинного отделения киношного звездолета: повсюду щедро бликовали кубы и цилиндры, вились урчащие шланги и выглядывали хитрые экранчики, светящиеся пестрыми схемами и цифрами…
Жених остановился перед величественным футуристическим агрегатом. Нули бойко теснились на ценнике, красовавшемся на его межгалактическом борту.
— Платиновый писсуар, что-ли?! Дороговатисто, за такую хрень! — почесал он лысеющую макушку.
Невеста усмехнулась, подмигнув своему отражению в полированном металле.
— Всё окей! Цены здесь еще божеские. Вот только платиновая сантехника — хлам. Годится для хижин бездарных периферийных певичек — плоскожопых членососок, комплексующих из-за размера сисек. Но приличные люди из столицы такое биде не купят!
Она выплюнула в ладонь жвачку и налепила ее на ценник.
Он громко икнул, осмотрелся еще раз и пожал плечами.
— Ничего в этом не понимаю! Если бы мы находились в мире русских финансов, в пивном баре или хотя бы в тюремной камере, то я бы моментально сориентировался, но здесь…
— Эх ты, банкиришка! Банальный денежный мешок — вот твоя сущность. Пенсионеров ты грабишь ловко, талантливо. Но только высокое искусство не для тебя. Посмотри-ка в тот темный уголок — какой там стоит шедевр! Сила русского духа! Мощь предков! Скалища!
— Вон тот ободранный черный гроб?! А зачем его столбом поставили? Жуткая деревяшка! Не дай бог ночью наткнуться — заикой станешь!..
— Разуй глаза! Это же винтаж! Пик моды! Точная копия того «очкового» сортира, которым пользовались в молодости родители нашего великого президента. Ведь ты не сомневаешься в его современности, я надеюсь?
— Господи помилуй! Да разве можно! — он спешно перекрестил лоб. — Я же не враг самому себе! Руками и ногами — за! Преклоняюсь!
— Представляешь, такие сортиры до сих пор по всей России стоят — очень популярны у глубинного населения. Их просто тьма-тьмущая — и на лето, и на зиму, хоть пожилым, хоть детям… Но именно эта копия — эксклюзив. Из древнейшего мореного дуба, лет которому… тысяч пять или шесть. Любую войну, любую революцию выдержит! На века!
— Ого! И почем это счастье?
— За такие деньги, наверное, можно «башню Трампа» построить — вся стоимость на ценнике не помещается!
Она подвела недоумевающего жениха поближе к узкой дощатой будочке. На ее перекошенной дверце было выпилено сердечко.
— Прикольно, да? Раритет! Безупречный «глубинный стиль»!
Он приоткрыл скрипящую дверцу и удивленно уставился на «очко» — дыру, размером с футбольный мяч, прорубленную в сквозящем щелями влажном полу, зияющую бесконечной тьмой. Застарелые кровяные пятна, лихими бурыми жуками, расползались от дыры во все стороны, забредая на потолок. Сверху свисала сивая жила, кончавшаяся мутной перегоревшей лампочкой. Темный уголок под крышей облагораживала седая торжественная паутина с засохшей навозной мухой в центре. На стенке горделиво вздымался ржавый гвоздь, унизанный обрывками пожелтевших газет…
— Достойнейшая вещь, господа! Не правда ли? — возле них остановился сияющий продавец, весьма довольный тем, что самый дорогой товар салона наконец оказался в центре внимания. — Скрепнейшая! Монументальнейшая! Символ громоздящейся ввысь эпохи! Шедевр!
— Да-да! Это так демократично, так патриотично, так мило! — погладила шершавую дверцу невеста. — Сельский ампир. Простенько и со вкусиком.
— Эта модель получила золотую медаль на всероссийском конкурсе «очковых» сортиров в Воронеже. На борту имеется высокоскоростной вай-фай, встроенная стереосистема, гнездо для наушников и порт ю-эс-би. Настенный дисплей стилизован под почетную грамоту «Победителю соцсоревнования». Ведется круглосуточный спутниковый мониторинг на случай похищения…
Пальчики невесты продолжили путь по доскам, один игриво соскользнул в «сердечко» и стал выплясывать в нем сладострастные выкрутасы. Она глубоко вздохнула: «А-а-ах», и томно прикрыла веки.
— Доставка в любую точку планеты за счет изготовителя! Пожизненная гарантия! — продолжал подначивать жениха продавец. — Могу вам скидочку сделать персональную…
— Окей, окей! Мы покупаем! — заявил распалившийся жених. — Цена значения не имеет! Надо смело вкладываться в наше будущее! И видеть только светлую перспективу!
— Извините, господа, но свечные огарки и отсыревшие спички в комплект сортира не входят, — елейным тоном предупредил продавец. — Их можно заказывать на нашем сайте круглосуточно. В подарок к набору — классический граненый стакан и малосольный огурчик.
— Это не важно! Только повесьте над главной дырочкой портрет президента! — взмолилась невеста. — Плиз!
— Какого прикажете, господа? — на продавца легла печать озабоченности.
— Нашего давайте! Нынешнего! — уточнил жених, вынимая из бумажника матово-черную кредитку с криминально опасным трехбуквенным словом, отпечатанным на лицевой стороне. — Нам другого не надо! Не дай бог! Иначе, мы все вымрем — как мамонты.
— А для наивысшего патриотизма, украсьте портретную рамочку сбоку бантиком! — распорядилась невеста. — Нашенским, полосатеньким! Окей?
23 мая 2024
Санкт-Петербург